Пусть умрут от умственного обезвоживания все философы, надменно вещающие про воду, в которую нельзя войти дважды. Представим себе героя, который когда-то нажал на курок, и ружье, в самом начале любовного фильма заряженное комплексами и принципами, в финале выстрелило разводом. Фильм в первый раз не удался. Но можно переснять картину. Какие ошибки делает мужчина, когда пытается вернуть ушедшую любовь, и может ли быть у этой новой кинокартины счастливый конец?

Настоящее русское мужское кино должно быть брутальным, как история Штирлица, и немного наивным, как «Белое солнце пустыни». Погони, перестрелки, недюжинная работа мозга и водка стаканами, но не часто. Вокруг стройные немки и восточные красавицы, а оба бравых солдата в душе оказываются большими лириками и тоскуют по простым русским бабам — первым женам, с которыми их развела судьба.

Наверное, жены в то время, когда их благоверные укладывали в сырую землю врагов, жили обычной земной жизнью без подвигов. Ругались с соседями, травили тараканов и, что греха таить, нет-нет, да и поглядывали в сторону лысоватого начальника отдела кадров, которого на войну не взяли из-за плоскостопия.

Но это нисколько не умаляет главного достоинства этих женщин — в трудную минуту на них можно положиться. Через все преграды мужики шли к ним. Ну, не о пьяных же по пятницам бухгалтершам и жрицам менеджмента тосковать…

Эх, был бы в ту пору компьютер, не пришлось бы Штирлицу обалдевать от появления первой жены в любимом кабачке, а переписка товарища Сухова вошла бы в анналы мировой литературы. Но не судьба. А сейчас закрутить вторую серию любви просто, как в 45-м штандартенфюреру чиркнуть левой рукой записку на французском.

Снимать кино о возвращении в XXI веке не сложно. Это всегда сентиментальная короткометражка. Задуматься о возвращении к первой подруге герой может, только если у него появилось свободное время. Влюбленному мужчине задумываться некогда. А тут навалилось одиночество. Бродит по квартире эхо, ударяясь о пустые бутылки, пугается своего отражения в пыльных зеркалах и только к утру затихает в горе нестиранного белья.

И вот после девичье-категоричного хлопка дверью, от которого случается сердечный приступ у мыши в холодильнике, мужчина садится на подоконник с чаем в плохо вымытой кружке и набирает в строке поиска информационной помойки, точнее — соцсети, имя близкой на все времена женщины.

Дамы бесчеловечные существа. Ну, разве можно развешивать на заборах свои лучшие фотографии? Мелькают кадры старого фильма.

— Мы никогда не думали о том, что будет завтра. На последние деньги купили тебе удивительное черно-белое платье из коллекции знаменитого модельера. На остатки пошли «выгуливать» новый наряд, и какой-то неуклюжий кентавр пролил на него бокал красного вина. Потом ты рыдала, как ребенок, в ванной, пытаясь отстирать пятно. Не вышло. А мы еще целый месяц ели картошку на постном масле и были счастливы. Я знаю, платье до сих пор висит в твоем шкафу.

Герой смахивает слезу, потому что дым от сигареты попал в глаз, и продолжает уговаривать бывшую:

— Мы были злыми режиссерами, и у нас вышла драма. Давай возьмем новый сценарий и не торопясь сыграем все как по нотам. В главных ролях опять ты и я.

В этом кино эротика на третьем плане для мужчины и на первом для женщины. У нее как раз все в полном порядке. Во всяком случае, она так говорит. А ему надо постоянно доказывать свою состоятельность. Но не в сексе дело. Герою хочется уюта.

— У нас с тобой полфильма жизни на двоих. Я по настроению могу сказать, когда у тебя начинаются месячные, ты с точностью до грамма знаешь мою норму. Ты не станешь корчить буку, если я уеду на охоту, а мне не за кого, кроме тебя и семьи, воевать. Если мы начнем все заново, я обещаю дать тебе пароли от всех своих профилей в сети, а ты, пожалуйста, не клади фасоль в борщ.

Герой должен признать ошибки. Ну, какое кино о любви без раскаяния?

— Давай забудем сцену моего ухода. Не станем вспоминать речей, где недобрым словом задевали родословные и кляли, на чем свет стоит, друзей. И, конечно, мне страшно за тот вечер, когда ты, сидя перед откупоренной бутылкой текилы и аккуратно сложенной горстью снотворного, решала — смешивать или нет этот «райский» коктейль. Да я бы и не узнал, если бы не…

И наконец — кульминация. Контрольный — в мозг.

— Помнишь, как одна из моих знакомых надменно сказала: «Да после таких «выкрутасов» я бы с ним ни дня не жила». А ты спокойно ответила: «Так ты с ним и не живешь». Тебе не надо было ничего объяснять, повторять, вдалбливать. Не надо было воспитывать. Ты просто любила меня…

И потянулась цепь безумств в реальной жизни. В кадре периодически возникает то неизвестная мужская особь с угрозами организовать тяжкие телесные увечья, то присоединяется «овцеферма» подруг во главе с мамой героини, или троюродный брат, которого вечно тянет серьезно поговорить где-нибудь в уютном местечке и который вечно забывает портмоне дома.

Удивительно, но дамы ведутся на все это, как неопытные банковские клерки на просьбы аферистов о кредите. Правда, женщины отличные актрисы и самообладания, замешанного на мстительности, не теряют.

Глядя в глаза бывшему, она будет сочувственно мила, но стоит ему отвернуться, как на ее лице появится жалость. Допустить его до тела она может и согласится — по старой памяти, а вот в душу — вряд ли. Вдруг опять нагадит? Куда интереснее для женщины взять долгую паузу и держать ее сколько можно, а потом — еще чуть-чуть. Ну, куда он денется, когда их так многое связывает? Товарищ сам пристегнул короткий поводок. Так пусть не жалуется.

Вот посадить бы на этой съемочной площадке пару ангелов-психологов, и вполне мог бы состояться такой диалог:
— Кажется, у парня мозг сломался? Здесь же нет никакой любви, просто желание загрузить своими проблемами другого.
— Да ладно тебе, ты еще повтори эту пошлость про масло, в котором нельзя дважды жарить чебуреки, ибо они будут невкусные.
— Тогда скажу про киноленту, которую нельзя отмотать назад.
— Ну, пусть попробуют снять новое кино.
— Оно будет «ни о чем». Вот, послушай критиков. Их уже полный зал набежал…