Перечитывал как-то все, что собрал в периодической печати, впрочем, и не только в периодической, о Валерии Янковском. Резанула фраза: «С его смертью ушла целая эпоха…»

Почему так сразу и ушла? Для кого-то, может, ушла, для иных и вовсе оставалась преданьем старины глубокой. Но ведь есть и такие, для кого не ушла, да и не может уйти. Как пепел Клааса, стучит, напоминает…

Об этом вспомнилось на вечере, устроенном в минувшую пятницу в краевом музее имени Арсеньева. Вечер собирался по случаю презентации сборника произведений Янковского, выпущенного издательством «Рубеж». Презентационная акция оказалась аккурат к юбилею - 28 мая Валерию Юрьевичу Янковскому исполнилось бы 100 лет. До знакового рубежа не дожил год.
Незадолго до кончины медики авторитетно заявляли, что встретит не только вековой юбилей. Но, верно ведь говорят, человек полагает, а господь располагает….

…И создали райский уголок

Валерий Янковский – представитель старинного приморского рода. В судьбе его поколений – начиная от «прародителя» Михаила Ивановича и заканчивая потомками, коих, по сообщению одного из них, живущего в Америке Орра Чистякова, осталось четверо, как в капле воды отразился российский восток. С эпохой открытий, освоением, трагизмом «великого «перелома», подъема и разрушения, опять подъема и опять неизвестно какого будущего с неизбежным в конце концов вопросом: во имя чего?…
Основатель рода Михаил Иванович Янковский происходил из старинной польской фамилии. За участие в восстании 1863 года схлопотал восемь лет царской каторги, но не вернулся на родину, а подался на «край земли» - в Приморье, где и создал гремевшее впоследствии на всю Россию имение Сидеми.

Кое-где можно прочесть, что своим примером решил во что бы то ни стало доказать власть предержащим свою состоятельность.
Никому ничего не собирался доказывать бывший каторжанин, кстати, еще многие годы находившийся на воле под надзором полиции, пока, наконец, приамурский генерал-губернатор барон Корф, восхищенный его, как бы сегодня сказали, народно-хозяйственной деятельностью, не ходатайствовал перед царем о снятии надзора и вообще возвращения полной гражданской легитимности.

Янковский просто знал свой масштаб. Ну, а Приморье оказалось именно той площадкой, на которой его неуемная натура смогла реализоваться. Скажем, можно ли было на российском западе или в родной Польше прикупить сотню-другую десятин земли, да еще полтысячи взять в аренду?…

…Вечер в арсеньевском музее, на котором зал, кстати, был забит под завязку, предварял показ документального фильма о трагической судьбе имения «Сидеми» и его обитателей.

Медленно проплывают на экране величественные кадры. Первозданная природа, замечательно выстроенные особняки, скорее, напоминающие средневековые замки. Проникновенный голос Никиты Михалкова, читающего текст - об истории становления хозяйства, знаменитых охотничьих вылазках, а самое главное – о том, что веками нехоженная земля усилиями Янковского, затем его детей и внуков стала преображаться, окультуриваться, спустя каких-то 30-40 лет превратилась воистину в райский уголок, на многие годы стала местом паломничества делового люда, знати, ученых.
Даже китайцы с их вековыми земледельческими традициями не могут скрыть изумления: откуда у этого пришельца-каторжанина столько умения трудиться?

Создателя этого уникального социально-природного анклава хватало на все. Наладил оленье хозяйство, до того неведомое в здешних краях, с последующей пантовой индустрией, ставшей известной на всю Юго-Восточную Азию. Занимался археологией – в науке всему миру известна Янковская культура, успевал изучать тайгу, слыл энтомологом – открыл несколько видов. Наконец, о его главном увлечении по всей округе ходили легенды. Именно под впечатлением охотничьих подвигов Янковского знаменитый поэт Константин Бальмонт вдохновится на перевод «Витязя в тигровой шкуре».

В суровой, спартанской обстановке воспитывались дети: с младых ногтей ходили на охоту, трудились в хозяйстве. Внук Валерий уже в пятилетнем возрасте метко стрелял из ружья, девочки слыли справными наездницами на владивостокском ипподроме, кстати, открытом при самом активном содействии Янковского-старшего…

Во имя чего?

Но вот грянул «перелом», воцарился гегемон, и все пошло прахом.

Основатель, к счастью, не дожил до финала, скончался в 1912 году, а вот детям и внукам пришлось хлебнуть сполна. Враз оказались нежелательным «классовым элементом», захребетниками и вообще - «угнетателями трудового народа». Все состояние естественно подлежало реквизиции, обобществлению.

Валерию Янковскому было 11, когда пришлось оставить родной очаг.

Остановились в Корее, неподалеку от Сейсина. Начав здесь практически с нуля, Янковский-младший, Юрий Михайлович, вместе с братьями, сестрами и детьми сумел в неслыханно короткий срок обустроиться, завести оленей, открыть дачный бизнес, организовать тигриное сафари. Валерий, ставший уже к 16 годам правой рукой отца во всех его делах, столь же предприимчив и упорен в достижении цели. Смог получить образование, трудится в различных учреждениях. Красавец, вылитый супермен, не чужд эмигрантской богемы, дружит с первой леди русской эмиграции Ларисой Андерсен, удостаивается внимания сноба и шансонье Александра Вертинского, кстати, едва ли не первого, кто решил, что надо, пока не поздно, отсюда «тикать»… в Советский Союз.

Потом опять все рухнуло. 45-й год, война с Японией, на Корейский полуостров пришла Красная Армия. Янковский был в числе тех представителей эмиграции, которые полагали: политика политикой, а родина, пусть и бывшая, остается родиной. Вступает добровольцем в ряды Красной Армии. Его, как великолепного знатока восточных языков, привлекают в качестве переводчика в армейскую контрразведку «Смерш»…

А потом наступила проза советской действительности. Арест, стандартное обвинение «в помощи международной буржуазии» и дальше - в Магадан. Затем, после отбытия срока, работа в различных учреждениях. Попытка, к большому сожалению, неудачная, обосноваться во Владивостоке. Самым большим потрясением возвращения в Приморье станет посещение бывшего родового гнезда. Развалины, запустение… «Даже Магадан, - скажет Янковский однажды, - ни в какое сравнение»…

Возвращение без купюр и изъятий

Несколько позже тех лет мне самому пришлось побывать в Безверхово, так ныне именуется Сидеми. Ужасающий вандализм – глаза б мои не видели. Во имя чего надо было рушить - чтобы вернуться в первобытное состояние?…
Валерий Юрьевич уезжает во Владимир и там оседает навсегда.

Казалось с прошлым все кончено. Особенно после посещения родных мест – никакого сочувствия, ни хотя бы формального участия. Все, что было до 22-го года, - преподносится в черном свете, об эмиграции дозволялось говорить только в «нужном» ключе, да и то не всем - избранным…

Между тем владимирское затворничество длилось совсем недолго. О нем, оказывается, помнили в Приморье, его «достали» местные краеведы.

Одним из первых вышел на владимирский адрес житель приморского села Мельники Николай Ковальчук. Страстный женьшевед, знаток тайги, он многие годы переписывался с Янковским, делился с ним своими таежными секретами.
Выступая на вечере, Николай Иванович с гордостью подчеркнул, что является, наверное, единственным библиофилом, собравшим все книги Янковского, коих, заметим, более десяти.

С большим интересом встретил зал выступление потомка легендарного китобоя Фридольфа Гека, жителя Владивостока Леонида Васюкевича, который рассказал о перспективах создания в бухте Витязь музея Янковских. Представитель краевой библиотеки имени Горького Нина Иванцова поведала о творческих акциях, проводимых силами библиотеки в честь первопроходца.
Пожалуй, первым из приморских писателей, кто обратился к истории знаменитого рода, стал писатель Владимир Щербак – еще в середине 80-х Владивостоке вышла его повесть «Месть хунхузов».

Книгу тогда не «заметили», что, впрочем, не удивительно – в то время в моде были исключительно героические сюжеты времен гражданской войны, свершений во имя коммунизма – а что могли дать в походе за светлым будущим Янковские, Геки, Бринеры, Шевелевы и другие персонажи канувшей в Лету эпохи?…

Впрочем, будем справедливы, однажды на самом верху раздался голос в защиту минувшего – и чей бы вы думали? – первого секретаря Приморского крайкома партии Виктора Ломакина. Невероятно, но, как говорится, факт.

- В самом начале 80-х, - вспоминает краевед, старейшина Общества изучения Амурского края Владимир Веревкин, - в журнале ЦК КПСС «Коммунист» главный приморский партиец выступил с обширной статьей, в которой, рассказывая о становлении края, тепло отозвался о первопроходцах – Янковском, Старцеве и других. Я немедленно написал во Владимир. Можете себе представить чувства Валерия Юрьевича, прочитавшего отзыв, исходящий из «непримиримого» стана…

По–настоящему же возвращение, точнее, наверное, возрождение Янковских началось в конце 80-х.

Перезахоронение праха первостроителя Владивостока Евгения Бурачка, генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Муравьева-Амурского, возможность, пусть пока только частично, вернуть эмигрантское литературное наследие, наконец, организация музеем имени Арсеньева, прежде всего, ее бессменным хранителем Ниной Керчелаевой Янковских чтений, - все это и многое другое позволило вернуть имя замечательной династии без изъятий и купюр.

С 2001-го года начинает выходить альманах «Рубеж». Инициированный группой краеведов, ученых, литераторов и издателей во главе с Александром Колесовым, альманах начинает открывать для современного русского читателя громадный, ранее совершенно неизвестный литературный пласт. Новое издание фактически приняло эстафету у самого знаменитого в русской восточной эмиграции «толстого» периодического одноименного журнала 20-40-х годов.

Глубоко символично, что в первом номере возрожденного «Рубежа» достойное место занял цикл материалов, посвященных Янковским. И также символично, что автором очерка, по сути первого строго документально и в то же время ярко публицистически написанного очерка стал краевед Борис Дьяченко, сделавший едва ли не больше всех для восстановления исторической справедливости.

Под обложкой альманаха в последующих выпусках нашли свое место многие беллетристические произведения Валерия Янковского, прежде всего, знаменитая повесть «Ненуни» (Одноглазый).

Валерий Юрьевич взялся за перо в начале 50-х – еще во время своих колымских злоключений. Выйдя на волю, писал небольшие заметки, рассказы, которые не без труда «проталкивал» в различные периодические издания. Его книги – это горестное повествование о судьбах русских первопроходцев, о борьбе за существование, об ответственности человека перед природой.
Несмотря на преклонный возраст, Валерий Юрьевич поражал окружающих энергией, работоспособностью. Был предельно аккуратен и пунктуален. Живо интересовался всем, что делается в родном крае. И даже поспевал за веком – освоил компьютер…
Последний сборник Янковского «13 разбойников» вышел, когда писателю пошел 98-й год. Он тут же набрасывает новые планы, делает наброски, заготовки. Спешит еще жить и жить.

До последнего вздоха Валерий Юрьевич был полон творческих замыслов…